Неточные совпадения
Я соскочил с фуры: не пускают. Всемогущий корреспондентский билет дает право прохода. Я
иду первым делом
к наружной линии
будок, которые на берегу рва, я их видел издали утром из-под насыпи. Две снесены, у одной сорвана крыша. А кругом — трупы… трупы…
Я не бросился за народом, упирался и
шел прочь от
будок,
к стороне скачек, навстречу безумной толпе, хлынувшей за сорвавшимися с мест в стремлении за кружками.
Начальство сада перепугалось и
послало по трактирам отыскивать сторожа. Мирно подошел слон
к заставе, остановился около полицейской
будки, откуда выскочил городовой и, обнажив ржавую «селедку», бросился
к великану, «делающему непорядок».
Спускались сумерки. По линии, в направлении
к Москве, виднелись огоньки. Целое созвездие огоньков мерцало неопределенно и смутно. Один передвигался — это
шел товарный поезд. Беременная сторожиха выползла из
будки. Больной ребенок был у нее на одной руке, сигнальный фонарь в другой… Заговорили рельсы, тихо, тонко, чуть слышно, как будто что-то переливалось под землей. Потом это перешло в клокотание, и через две минуты тяжелый поезд прогромыхал мимо платформы.
— А на дворе дождь… Так и хлыщет, пылит, ручьи
пошли. Мы эту погоду клянем в поле, а им самое подходящее дело. Темно. Дождь по крыше гремит, часовой в
будку убрался да, видно, задремал. Окна без решеток. Выкинули они во двор свои узелки, посмотрели: никто не увидал. Полезли и сами…
Шли всю ночь. На заре вышли
к реке, куда им было сказано, смотрят, а там — никого!
Он указал мне на несколько маленьких березок, едва белевших шагах в пяти от нас, а сам
пошел в другую сторону и тотчас же бесшумно пропал в темноте. Я с трудом отыскал свою
будку. Она состояла из двух тонких березок, связанных верхушками и густо закрытых с боков сосновыми ветками. Раздвинув ветки, я влез в
будку на четвереньках, уселся поудобнее, прислонил ружье
к стволу и стал оглядываться.
Прямо передо мною тянулись ровные серые широкие грядки прошлогодней нивы (в борозду между этими грядами я все и проваливался, когда
шел за Талимоном). Восток уже начал розоветь. Деревья и кусты вырисовывались бледными, неясными, однотонными пятнами.
К смолистому крепкому запаху сосновых ветвей, из которых была сделана моя
будка, приятно примешивался запах утренней сыроватой свежести. Пахла и молодая травка, серая от росы…
На Нижней улице ему указали на другой желтый дом, с двумя
будками. Архип вошел. Передней тут не было, и присутствие начиналось прямо с лестницы. Старик подошел
к одному из столов и рассказал писцам историю сумки. Те вырвали у него из рук сумку, покричали на него и
послали за старшим. Явился толстый усач. После короткого допроса он взял сумку и заперся с ней в другой комнате.
— Ну, задача! — засмеялся он. — Батюшки, вода за шею потекла! Бррр… Промок, озяб, пьян, извозчика нет… недостает только, чтобы муж выскочил на улицу и отколотил меня палкой. Но что же, однако, делать? Нельзя тут до утра стоять, да и
к чёрту платье пропадет… Вот что… Я позвоню еще раз и сдам Дуняше вещи, а сам
пойду в
будку.
— Нешто
пойти в
будку? — спросил он себя. — Идея! Но дотащу ли я корзину? Громоздкая, проклятая… Сыр и букет можно
к чёрту.